Тема, рассматриваемая в рамках сегодняшнего круглого стола, представляется чрезвычайно интересной и актуальной. О кризисе классической государственности и права говорят достаточно давно, предрекая прогрессирование дисфункций публично-властной сферы, рост влияния транснациональных корпораций, подчиняющих себе или замещающих собой структуры государства, размывание правовых основ организации общества на всех уровнях. Эти процессы действительно находят подтверждение и не могут не вызывать беспокойство. Автор рассматриваемой монографии специально фиксирует внимание на деструктивных процессах, происходящих в сфере политики и права, проводит их обстоятельный анализ и находит достаточное количество подтверждений трансформации государственно-правовой системы. Изменения, которые наблюдаются в этой сфере, могут постепенно привести к коллапсу действующей системы и даже к легализации состояния «войны всех против всех». При всей смелости данного предположения оно не выглядит безосновательным. Можно согласиться с автором и в том, что трансляция позитивистских установок в правосознании приводит к оправданию насилия в качестве права, а история, как мы уже отмечали в рамках предшествующего круглого стола, «дает нам достаточно примеров произвольного использования силы политической властью в своих интересах».
Возможно, что столь пессимистический взгляд на перспективы современной государственно-правовой модели может представляться крайностью. Мировая история демонстрирует нам немало примеров государственно-правовых кризисов. Публично-властные структуры цивилизаций прошлого, как нам известно, разрушались с той или иной степенью периодичности. Можно предположить, что для представителей этих цивилизаций обозначенные процессы представлялись такими же катастрофическими, как и современные деструкции права для нас. При этом человеческое сообщество, так или иначе, находило известную форму равновесия, позволяющую социальному организму продолжить поступательное развитие. Вне всякого сомнения, можно заметить и различия между кризисами прошлого и современными процессами. Они выражаются, прежде всего, в масштабах и связаны с глобальным характером современной цивилизации. Кроме того, невозможно проигнорировать особенности технического и информационного характера. Они оказывают существенное влияние на трансформацию самого характера и смысла правового регулирования. Как справедливо заметил автор рассматриваемого исследования, «технизации и нейтрализации нормативной системы права во многом способствует использование в правовом регулировании и правореализации новейших информационных технологий». Особенно значимо то, что, «такая нормативность не обращается к воле субъектов, а непосредственно определяет их действия». Современные информационные технологии позволяют создать инструменты правового регулирования, которые способны существенно приблизить социально активную часть населения, заинтересованную в участии в принятии политических решений, к объекту управления. В то же время, очевидно, что инструмент этот обоюдоострый и может способствовать совершенствованию методик манипулирования общественным мнением и подмены самой сущности и смысла права.
В настоящее время количество работ, посвященных вопросу смысла правовой или политической реальности, не очень велико. Можно заметить и то, что «смысл правовой политики» как таковой либо не выделяется в качестве отдельного значимого аспекта, либо вообще не выступает предметом исследования. При этом вопросу о смысле права посвящено некоторое количество работ. Этот факт, по всей видимости, иллюстрирует соответствующую тенденцию, которая была заложена в отечественную правовую мысль еще в период перехода от классического к неклассическому типу научной рациональности. В настоящее время вопрос о смысле права обстоятельно анализируется в различных аспектах рядом авторов (особенно заметны работы Ю. А. Гавриловой) и, что особо примечательно, рассматривается в контексте современного исследовательского трэнда цифровизации. Указанный автор справедливо отмечает не только потенциальные преимущества, но и гуманитарные угрозы, которые несет с собой ориентация на «цифру» в качестве самостоятельной цели. Предлагается интегрировать научный и технологический прогресс в «человеческую действительность», сохранив смысл права и актуальность традиционных правовых процедур, выступая против замещения виртуальностью подлинного человеческого бытия в качестве основы современной российской правовой реальности. Эта проблематика приобретает все большее значение на современном этапе. Совершенствование законотворческих технологий, распространение в этой сфере цифровых инструментов (блокчейн-технологии и т. п.), несмотря на их пока что ограниченное применение, требует рассмотрения вопроса о смысле правовой политики.
Следует указать на то, что в исследовательской литературе присутствует понимание различия между смыслом права и смыслом правовой политики. Собственно, человек выступает создателем и носителем смыслов, которые включает в реальность. Правовая реальность, рассматриваемая сквозь призму современных коммуникативных подходов, так же становится актуальной только в результате интерпретирующего акта субъекта. Данный подход, распространившийся в философии и теории права на современном этапе, восходит своими корнями к творческим поискам известных отечественных философов и правоведов рубежа XIX—XX столетий. В монографии А. В. Малько «Теория правовой политики», к которой обращается значимое количество современных специалистов, в дефиниции понятия «правовая политика» использованы смыслосодержащие характеристики, которые выступают в качестве цели для государственных органов и институтов гражданского общества. Автор предлагает понимать под правовой политикой деятельность, направленную на создание «эффективного механизма правового регулирования», который позволит «цивилизованно» использовать юридические средства для достижения ряда целей: формирования «правовой государственности», «высокого уровня правовой культуры и правовой жизни общества и личности» и, на наш взгляд, в качестве приоритета, «наиболее полное обеспечение прав и свобод человека и гражданина». Фиксация внимания на субъективных правах личности выступает современной установкой, характерной для социально-гуманитарной области знания в целом.
И, несмотря на то что представление о правах человека достаточно прочно укоренилось в современном российском правосознании, отметим его недостаточность для определения смысла правовой политики в нашей стране. Учитывая особенности национальной культурной традиции, в которой приоритет целого над частями выступает генетической чертой, мы должны признать в качестве приоритета ценность и надличностного феномена, выражающегося в многоединстве народов России. В идеале смысл правовой политики, который формируется в системе государственной власти, и ее смысл, складывающийся в общественном сознании основной массы социально-активной части общества, должны принципиально совпадать. Только в таком случае тенденция к правовой бессмыслице, потенциально наметившаяся в настоящее время, может быть трансформирована в поиски правового смысла.