В 2017 году была принята Стратегия экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года (далее — Стратегия). Несмотря на то что пункт 7 Стратегии вводит определение экономической безопасности, и в юриспруденции, и в экономике содержание понятия «экономическая безопасность» широко дискутируется. Подходы к пониманию экономической безопасности были последовательно изучены и систематизированы такими авторами, как А.А. Ананьев, С.А. Афонцев, А.Н. Климонова, Т.В. Прокопьева, С.А. Булгакова и др. При этом нельзя не согласиться с позицией М.В. Костенникова и С.Н. Максимова, подчеркивающими, что экономическая безопасность — не абстрактное понятие, а имеет «конкретное содержание, состоящее из взаимосвязанных элементов».
С практической точки зрения внимание исследователей уделяется механизму обеспечения экономической безопасности как совокупности правовых, экономических, организационных средств реализации Стратегии. Одним из элементов данного механизма является мониторинг национальной экономической безопасности, направленный на сбор, систематизацию и анализ информации (преимущественно — статистической) о состоянии показателей экономической безопасности. При этом в Стратегии не предусмотрены механизмы контроля правовой основы экономической безопасности. Полагаем, тем не менее, что, во-первых, состояние законодательства, регулирующего отношения в сфере экономики, является одной из качественных характеристик экономической безопасности, а во-вторых, состояние правовой основы национальной экономической безопасности должно подлежать мониторингу и оценке как со стороны государственно-властных субъектов, так и со стороны институтов гражданского общества. Под правовой основой экономической безопасности следует понимать систему основополагающих нормативных правовых актов, к которым следует отнести Федеральный закон «О безопасности», Федеральный закон «О стратегическом планировании в Российской Федерации», Стратегию национальной безопасности Российской Федерации, Стратегию экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года и т. д.
Соответственно, мониторинг правовой основы экономической безопасности включает, во-первых, мониторинг соответствия принимаемых подзаконных актов проектно-программного характера федеральным законам и названным выше стратегиям; во-вторых, мониторинг правоприменительной практики, демонстрирующей «работу» названных нормативных правовых актов. Среди уже действующих в Российской Федерации правовых технологий мониторинга правовой основы экономической безопасности можно назвать мониторинг реализации документов стратегического планирования, мониторинг правоприменения, оценку регулирующего воздействия и общественный мониторинг.
Оценка регулирующего воздействия, исходя из положений пунктов 2—4 постановления Правительства РФ от 17 декабря 2012 года № 1318, не может быть осуществлена в отношении правовой основы экономической безопасности как синтетического явления. Более того, проекты правовых актов программного характера, принимаемые во исполнение Стратегии, также находятся за пределами предметной области данной формы оценки.
Федеральный закон «Об основах общественного контроля в Российской Федерации» в качестве формы общественного контроля называет общественный мониторинг. Но предметом общественного мониторинга статьи 19 называет деятельность органов государственной власти, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных организаций, иных органов и организаций, осуществляющих публичные полномочия. Соответственно, в «фокус» субъектов общественного мониторинга попадают не столько нормативные правовые акты, сколько деятельность субъектов правотворчества и правоприменения.
Резюмируем: технология мониторинга правовой основы экономической безопасности как элемента системы стратегического планирования пока не сложилась; иные мониторинговые технологии существенно ограничены в предмете мониторинга. Следовательно, говорить о наличии эффективных инструментов совершенствования правовой основы экономической безопасности преждевременно.