сотрудник
Россия
УДК 34 Право. Юридические науки
В статье автором рассматриваются мнения ученых по вопросу доказательственного значения показаний подозреваемого, обвиняемого в ходе предварительного расследования.
подозреваемый, обвиняемый, показания, допрос, уголовное преследование, следственное действие
Рассуждать на тему о показаниях лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование, возможно ровно столько, сколько существует институт «вербальных доказательств». Первые упоминания о прообразе показаний в процессе доказывания вины или невиновности лица берут свое начало с Русской правды (далее — РП), в статье 18 РП, посвященной поклепной вире упоминается о поклепе и о свидетелях факта — видоках, о свидетелях со стороны ответчика — послухах, лицах, которые могли опровергнуть предъявленное обвинение [1, с. 28]. Именно показания с момента их формирования в уголовном процессе, на наш взгляд, становились основой, вектором расследования. Прошло не одно столетие, становление и формирование показаний как института уголовного процесса произошло, но до настоящего времени остаются неразрешенные вопросы, в связи с чем и по сей день об институте показаний дискутируют многие процессуалисты.
Понятие, термин «показания» раскрывается как свидетельство, рассказ [2, с. 445]. Некоторые процессуалисты полагают, что показания, в том числе подозреваемого и обвиняемого, можно рассматривать только как устное сообщение, другие утверждают, что показания подозреваемого и обвиняемого
могут выражаться как в устной форме, так и в письменной [3, с. 183]. Мы же полагаем, что форма зависит от волеизъявления допрашиваемого лица, но в большей степени носит вербальный характер, которая в свою очередь фиксируется в соответствии с уголовно-процессуальным законом. Необходимо отразить, что показания лиц, вне зависимости от их процессуального статуса, полученные на стадии предварительного расследования, теоретики относят к личным доказательствам.
Несмотря на многочисленные рассуждения по заявленной теме, мы позволим себе затронуть вопросы, подлежащие оживленной дискуссии, и высказать свое мнение, исходя из имеющегося практического опыта. Интерес к выбранной тематике объясняется особенностью субъектов, дающих показания, — это лица, имеющие процессуальный статус подозреваемого или обвиняемого, то есть участники уголовного процесса, в отношении которых осуществляется публичное уголовное преследование.
Коснемся вопроса рассмотрения показаний подозреваемого или обвиняемого как самостоятельного вида доказательств. Так, В.В. Терехин в свое время определил и рассмотрел их свойства, качества и признаки, присущие показаниям указанных участников [4, с. 40]. Показания подозреваемого или обвиняемого, на наш взгляд, достаточно специфичны и зависят от желания их предоставить. Такие показания воспринимаются должностными лицами, ведущими процесс, неоднозначно, данное обстоятельство в своей работе отмечала А.Э. Иваньшина [5, с. 68]. Показания лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование, можно классифицировать по различным признакам, например, по достоверности данных показаний. В соответствии со статьей 51 Конституции РФ лица имеют право не свидетельствовать против себя и своих близких. Необходимо заметить, что при даче показаний подозреваемый и обвиняемый не предупреждаются об ответственности за предоставление заведомо ложных сведений — показаний. Для подозреваемого и обвиняемого факт дачи показаний можно рассматривать как проявление элемента защиты, выражение своей позиции по исследуемым обстоятельствам. На практике в некоторых ситуациях показания подозреваемого, обвиняемого могут выступать в виде признательных либо не признательных или же в виде самооговора.
Самооговор — это такие показания, в которых лицо признает свою вину в совершении какого-либо уголовно наказуемого деяния, в действительности им не совершенного. Другими словами, самооговор — это всегда заведомо ложные сведения лица, то есть ложное признание. По своему содержанию самооговор может быть простым или сложным. Простой самооговор состоит из самообвинений лица в совершении конкретного преступления, сложный наряду с самообвинением содержит обвинение в совершении преступления и других лиц.
Различают также полный самооговор, когда оговоривший себя абсолютно не причастен к совершенному преступлению, но утверждает свою виновность, и частичный, если причастность к совершению преступления хоть в какой-то мере имеет место.
Подозреваемым или обвиняемым могут быть даны ложные признания в отношении как действительно совершенного преступлении (реальный самооговор), так и вымышленного преступления (нереальный самооговор) [6].
Причиной самооговора могут стать различные обстоятельства — это незаконные методы расследования (необъективность, предвзятость, применение мер незаконного воздействия со стороны расследователей и др.) и мотивы самого лица. Лицо также может оговаривать себя по различным основаниям, например, с целью:
— сохранения своей жизни или жизни и здоровья членов своей семьи;
— сокрытия вины родственника;
— с целью сокрытия более тяжкого преступления и т. д. [7, с. 51—55] .
Чельцов-Бебутов М.А. отождествлял самооговор с «лжеоговором», отражая именно ложность таких показаний [8, с. 17—52]
Безусловно, следователь (дознаватель), в производстве которого находится уголовное дело, должен рассматривать показания подозреваемого, обвиняемого в качестве доказательств в том случае, если они отвечают обязательным признакам: достоверности, допустимости и достаточности в совокупности с иными имеющимися в деле доказательствами. Перед дачей показаний подозреваемый, обвиняемый имеет право на конфиденциальную консультацию с защитником. Показания могут быть даны лицом как в устной, так и в письменной форме, а также с использованием при допросе технических средств (аудио-, видеотехника). Учитывая технический прогресс современного общества, попытки внедрения «технической оптимизации», мы с уверенностью можем говорить о целесообразности применения технических средств. Нередко у правоприменителей остро встает вопрос по факту проведения допроса подозреваемых, обвиняемых или иных участников процесса, находящихся в отдаленности от места проведения следственного действия или расследования в целом. Однако рациональное решение этого вопроса имеется. При оптимальном использовании технических новаций возможно использование таких мессенджеров сети «Интернет», как Skype, Zoom. Использование таких интернет-ресурсов позволит должностному лицу, производящему расследование уголовного дела, идентифицировать личность, дающую показания, а также минимизировать процессуальные затраты и привлечение должностных лиц, не обладающих знаниями материалов уголовного дела и специфики допроса того или иного участника.
В современном мире с использованием передовых технологий совершается все больше неочевидных преступлений, при расследовании которых у следователей возникают сложности в раскрытии и доказывании виновности лица. Следователи нередко инициируют проведение психофизиологического исследования с использованием полиграфа (далее — ПФИ), которое проводится по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях. Имеет ли доказательственное значение такое исследование? На этот счет имеется множество мнений [9, с. 237—238], и, как показывает практика, применение полиграфа в уголовном процессе не однозначно. Мы придерживаемся мнения большинства процессуалистов о том, что установление лжи в показаниях подозреваемого, обвиняемого посредством полиграфа не достоверно и полагаться на «аппарат» в решении вопроса о виновности лица не допустимо. Кроме того, как утверждает О.В. Арефьева, человек, попадая в стрессовую ситуацию, связанную с такого рода исследованиями, может представлять опасность для себя самого в связи с возникающими трудностями в нестандартной для лица ситуации, последствия данного состояния проявляются на эмоциональном, когнитивном, поведенческом, физиологическом уровнях. Также О.В. Арефьева утверждает, что осознание человеком неадекватности своих реакций в связи с подобным исследованием еще больше усугубляет дезадаптацию. Однако в зависимости от причастности к совершению преступления конкретного лица стрессовая ситуация может сказаться на результате исследование как положительно, так и отрицательно. [10, с. 10—16].
При производстве следственного действия «допрос» лицо, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, имеет право пользоваться документами, фотоснимками, может воспроизводить схемы, которые станут частью протокола допроса. Кроме того, подозреваемый, обвиняемый может собственноручно внести свои показания в протокол. Такой подход распространяется на практике и при отказе подозреваемого, обвиняемого от дачи показаний (на что лицо имеет законное право в соответствии со статьей 51 Конституции Российской Федерации). Следователь в присутствии защитника (либо без него) предлагает лицу записать «отказ» собственноручно. Такая позиция обусловливается возможным последующим отказом подозреваемого или обвиняемого вообще от участия в данном следственном действии. Кроме того, имеют место случаи, когда несмотря на то, что допрос как следственное действие состоялся, допрашиваемый полно или частично ответил на поставленные вопросы, а по завершении допроса отказался подписать протокол следственного действия. Законодатель предусмотрел такое положение дел и в соответствии со статьей 167 УПК РФ наделил следователя правом пригласить не заинтересованных в исходе дела лиц — понятых, которые фиксируют в данном случае отказ подозреваемого, обвиняемого подписать протокол допроса. Однако, при отсутствии подписи допрашиваемого лица мы ставим под сомнение вообще его пребывание в этот период на следственном действии, несмотря на участие понятых. Как правило, понятые неохотно отзываются на участие в подобных следственных действиях, а если и принимают такое участие, то прибыть на допрос к следователю или же в суд в дальнейшем не желают и в этом тоже имеется определенная проблема, которую в рамках интервьюирования высказывают следователи территориальных органов Нижегородской, Самарской областей. Кроме того, отмечается, что, реализуя право «на защиту» подозреваемый, обвиняемый может сколь угодно раз менять свои показания, отказываться и давать (придумывать) их вновь.
Полагаем уместным рассмотреть позиции некоторых авторов относительно получения показаний подозреваемого, обвиняемого. Так, имеются мнения о том, что сведения от лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование, возможно получить не только из показаний, как императивно указывает уголовно-процессуальный закон России, но и посредством проведения таких следственных действий, как очная ставка или проверка показаний на месте, предъявления для опознания. По мнению А.Б. Соловьева, сведения, полученные в ходе допроса и очной ставки, имеют тождественный характер, он лишь выделяет познавательный аспект очной ставки [11, с. 7]. Шейфер С.А., в свою очередь, полагает неверным считать предъявление для опознания разновидностью допроса [12, с. 110].
На наш взгляд, некий оправданный смысл в позициях представленных ученых имеется, однако необходимо различать назначение, цель указанных следственных действий. Так, допрос и очная ставка, которая является последующим следственным действием по отношению к допросу, проведение которой обусловлено исключительно устранением противоречий, имеющихся в показаниях ранее допрошенных участников процесса, порядок их проведения схож по способу получения сведений и, как правило, носит вербальный характер. Однако и в ходе очной ставки подозреваемый, обвиняемый может изменить ранее данные ложные показания и изложить данные об обстоятельствах совершенного деяния достоверно. Мы солидарны с мнением А.В. Победкина, который считает, что показания как самостоятельный источник доказательств может быть сформирован как в ходе допроса, так и в ходе очной ставки, одновременно отрицая факт получения показаний при проведении предъявления для опознания [13, с. 174].
Порядок и цель проведения предъявления для опознания значительно отличается от классической формы получения показаний, и это нельзя не учитывать. При условии исключения элемента опознания следственное действие можно признать несостоявшимся, соответственно, ни о каких сведениях, полученных в качестве показаний, речи быть не может, однако А.А. Терегулова придерживается иного мнения [14, с. 41—46]. Мы же полагаем, что при проведении предъявления для опознания опознающий, осматривая представленных ему лиц, должен указать на лицо, которое, по его мнению, совершило либо причастно к совершению преступления, четко, уверенно и кратко описать его индивидуальные признаки и действия, которые он совершил в результате преступных действий. Если же факт опознания — своеобразной идентификации — не состоится, то и пояснения в ходе такого следственного действия ничтожны, соответственно, не могут быть признаны доказательством.
Подводя итог небольшого диспута, мы еще раз убедились в неоднозначности использования показаний лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование. Все действия правоохранителей направлены на установление истины по делу, именно с этой целью должностные лица, наделенные государством обязанностью восстановления нарушенных прав лиц, пострадавших в результате совершенного противоправного деяния, а также с целью сохранения прав и свобод преследуемых лиц, проводят следственные и процессуальные действия, устанавливающие обстоятельства произошедшего. Порой от оптимальных, верных, законных решений, принятых следователем или дознавателем, зависит исход уголовного дела. В связи с этим с целью качественного и более эффективного расследования уголовных дел в разумные сроки нам видится целесообразным закрепить в уголовно-процессуальном законе для лиц, подвергаемых уголовному преследованию, — подозреваемых, обвиняемых — запрет на дачу недостоверных, искаженных, лживых показаний. Однако данное обстоятельство не исключает право лица отказаться от дачи показаний в соответствии со статьей 51 Конституции РФ.
Закономерно, что институт показаний вызывает активных интерес как у теоретиков, так и у правоприменителей, несмотря на многогранный подход законодателя к данному вопросу, до настоящего времени имеют место пробелы, которые требуют детального изучения, законодательного регулирования и четкого закрепления, так как выявленные несоответствия негативным образом влияют на качество уголовного преследования.
1. «Русская правда» (с комментариями): учебное пособие / сост. и комм. Т.А. Чернявской. Н. Новгород : Нижегородская академия МВД России. 2009. 63 с.
2. Ожегов С.И. Словарь русского языка. Изд. 20-е. М., Русский язык, 1989. 750 с.
3. Михайловская И.Б. Показания подозреваемого // Уголовный процесс: учебник / под ред. И.Л. Петрухина. М., 2001. 517 с.
4. Терехин В.В. Уголовно-процессуальные доказательства: учебное пособие. Н. Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2010. 93 с.
5. Иваньшина А.Э. Об отдельных противоречиях признания обвиняемым своей вины принципам уголовного процесса // Альманах № 1: дискуссионные аспекты развития и применения уголовно-процессуального законодательства / под ред. М.П. Полякова, В.В. Терехина; Нижегородская научная школа процессуалистов. Казань: Бук, 2018. 330 с.
6. URL: https://studbooks.net/2416034/pravo/samoogovor_rassledovanii_prestupleniy (дата обращения: 02.10.2019).
7. Арсенова Н.В. Самооговор в уголовном судопроизводстве // Вестник Барнаульского юридического института МВД России. 2010. № 18.
8. Чельцов-Бебутов М.А. Обвиняемый и его показания в советском уголовном процесс. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1947. 52 с.
9. Семенцов В.А. Следственные действия в досудебном производстве: монография. М.: Юрлитинформ, 2017. 256 с.
10. Арефьева О.В. Проблема обеспечения психологической безопасности субъекта при проведении психофизиологического исследования с использованием полиграфа // Актуальные проблемы предварительного расследования: сборник статей Международной научно-практической конференции 26-27 октября 2017 г., Всероссийской научно-практической конференции «Уголовно-процессуальные, криминалистические и организационные аспекты расследования дорожно-транспортных преступлений» 26 апреля 2018 г. / сост. С.А. Янин; ред. колл. С.А. Янин, Д.Н. Шувалов. Волгоград: ООО «Бланк», 2018. 418с.
11. Соловьев А.В. Очная ставка. М.: Юрлитинформ, 2006. 160 с.
12. Шейфер С.А. Следственные действия. Основание, процессуальный порядок и доказательственное значение. М.: Юрлитинформ, 2004. 230 с.
13. Победкин А.В. Теория и методология использования вербальной информации в уголовно-процессуальном доказывании: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2005. 181 с.
14. Терегулова А.А. Пути получения показаний подозреваемого // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия «Право». Челябинск: Южно-Уральский государственный университет. 2014. № 3. 120 с.
