Россия
УДК 34 Право. Юридические науки
ГРНТИ 10.01 Общие вопросы
Статья посвящена комплексному исследованию воззрений о правосудии в трудах отечественных и зарубежных полицеистов (XVIII — начала XX вв.). Особое внимание уделено вопросам теории и практики полицейской организации и деятельности, полицейской функции государства. Обосновывается идея о том, что проблемы развития правосудия не составляли специальный предмет изучения зарубежных и отечественных полицеистов. Вместе с тем, на основании проведенного анализа темы исследования формулируется вывод о том, что в науке полицейского права и полицейского государства вопросы соотношения административной и судебной власти получили определенное выражение и в этой связи уместно ставить вопрос о присутствии во взглядах полицеистов отдельных элементов учения о правосудии.
полицейское государство, полицейское право, правосудие, судебная власть, административная юстиция, предупредительная юстиция, гражданская юстиция
Как отечественные, так и зарубежные исследователи в области полицейского государства и полицейского права в своих сочинениях в основном уделяли внимание вопросам теории и практики полицейской организации и деятельности, подчеркивая особую роль полицейской функции государства. Проблемы развития правосудия не составляли специальный предмет изучения полицеистов. Вместе с тем, следует подчеркнуть, что в науке полицейского права и государства вопросы соотношения административной и судебной власти получили определенное выражение и, следовательно, уместно ставить вопрос об интерпретации отдельных элементов учения о правосудии. Так, например, в трудах Р. фон Моля, И.Е. Андреевского, А.И. Елистратова, И.Т. Тарасова, В.М. Гессена, Я. Степанова и других рассматриваются проблемы взаимодействия суда и администрации, а также специфика функциональной направленности судебной власти. На страницах их сочинений активно разворачивается дискуссия о необходимости административной юстиции и, соответственно, введения административных судов. В поле зрения ученых-полицеистов находились и такие вопросы, как принципы правосудия.
Один из основоположников западной полицеистики Р. фон Моль в своих работах, главным образом в сочинении «Полицейская наука о принципах правового государства» (1832—1834 гг.), развивая дискуссию о разграничении сферы компетенции судебной и административной власти, подчеркивал, что неслучайно спор о предметной составляющей «области юстиции и области полиции» является краеугольным камнем в условиях рассмотрения данных вопросов, которые нередко «отождествляются и смешиваются». Ученый подчеркивал, что для разъяснения их необходимо четкое разграничение указанных выше областей, а именно четкое определение, «какие из действий государственной власти… принадлежат области юстиции и какие полицейской деятельности». Кроме того, он указывал на необходимость точного аргументирования вопроса о том, какие именно «присутственные места» компетентны разрешать споры, возникающие в отношении принятия частной «полицейской меры» [1, с. 55].
В этой связи следует подчеркнуть, что позиция автора по вопросу о разграничении компетенции между судом и полицией была высказана им следующим образом. Сфере юстиции принадлежит вся «совокупность государственных действий и учреждений», направленных на ликвидацию «неправомерных стремлений» или «неправомерных действий» группы ли отдельных лиц. Таким образом, она заключает в себе учреждения, которым нормами права назначено предупреждать правонарушения (предупредительная юстиция). Основная ее обязанность состоит в разрешении на основании существующих законов, по предварительному рассмотрению, спора двух частных лиц, находящихся «в неведении и в споре» относительно взаимных требований и обязательств (гражданская юстиция). Ученый акцентирует внимание и на том факте, что в случае насильственного нарушения одним лицом прав другого, именно юстиция должна «наградить», по возможности, за причиненный материальный и нравственный вред правонарушителя. Она же должна определить строго по закону меру должного наказания и исполнить его (уголовная юстиция).
Вторая рассматриваемая Р. фон Молем сфера компетентности полиции относится к так называемой «догосударственной деятельности» и представляет собой комплекс мер, направленных на удовлетворение как частных, так и коллективных интересов, а также «удаляющих… внешние препятствия, действие которых превышает единичную силу» [1, с. 55]. Следовательно, автор строго разграничивает не только сферу компетенции суда и полиции, но и области уголовного и гражданского судопроизводства.
Ф.Е. Лотц в своей фундаментальной работе «Понятие о полиции и об объеме государственной полицейской власти» (1807 г.) указал на соотношение между полицией и юстицией. Как справедливо отмечает в настоящее время М.Л. Тихомирова, он подробно останавливался на характеристике обязанностей полиции, которую считал «отраслью управления». По мнению Лотца, именно полиции принадлежит такая специфическая функция, как «предупреждение и пресечение опасности правонарушения», реализуемая как составная часть администрирования (собственно «управления»). На юстицию же, как подчеркивал автор, возложена частная функция «восстановления нарушенных прав» [2, с. 24].
Современный исследователь полицейской системы Франции XVII — начала XXI века И.А. Андреева определяет особенности понимания проблемы взаимодействия судебной и административно-полицейской власти французскими мыслителями. Рассматривая данный вопрос с теоретической и практической позиции, она указывает на специфику французского подхода, который заключается в «определении места судебной власти в системе разделения властей». В этом контексте ключевым моментом выступает само «стремление» не допустить «правительства судей», то есть реализовать в практической деятельности указанный ранее принцип, а также «связать деятельность судьи» строгими рамками закона. Приведенные в ее работе взгляды таких французских полицеистов, как М. Ориу, А. Эсмен, Р. Карре де Мальберг свидетельствуют об их приверженности принципу разделения властей при независимости судебной власти от администрации [3, с. 86].
Данная проблема интересовала и отечественных авторов. Так, дореволюционный исследователь-полицеист И.Е. Андреевский в 1888 году отмечал «связь полицейской деятельности с судебной». По мнению ученого, она реализуется посредством обеспечения: во-первых, «суду хороших судей, свидетелей и присяжных заседателей»; во-вторых, должного «устройства исполнительной полиции», которая обеспечивает «правильное производство» следственных действий; в-третьих, самой организацией полицейской деятельности, на которую возложена функция обеспечения цели наказания. Судебная же деятельность, как полагал автор, «помогает полицейской» [4, с. 3]. Таким образом, И.Е. Андреевский подчеркивает наличие самостоятельной сферы компетенции суда и полиции и в то же время обосновывает необходимость их эффективного взаимодействия.
Профессор А.И. Елистратов, изучая вопрос о разделении полномочий судебной и административной власти (1912 г.), отмечал, что административная юстиция в основе своей прямо подчиняется «правящей власти» и «судебному контролю». Он ввел понятие «действительной гарантии законности в государственном управлении», под которым понимал действие административной юстиции, организованной, как суд, и ее независимость «от правящей власти» [5, с. 301]. Отсюда видно, что автор приходит к выводу о том, что административная и судебная ветви власти, в том числе и юстиция, должны быть независимы. С этой позицией солидаризируется ученый-полицеист В.М. Гессен, который также утверждал, что «репрессивно-принудительные меры осуществляются не администрацией, а судом». Однако он допускал возможность применения судебной власти как исключительной компетенции суда «административными органами», главным образом, «в маловажных делах», подчеркивая в этой связи, что в данных частных «случаях административные органы исполняют… судебную функцию, являясь органами судебной власти» [3, с. 50]. Согласно его мнению, судебная власть в отдельных случаях способна осуществлять полицейские функции и, наоборот, административные органы в особых обстоятельствах также могут быть наделены полномочиями для единичного осуществления правосудия по незначительным делам. Однако, называть такую систему управления и правосудия оптимальной, а, следовательно, эффективной, по мнению В.М. Гессена, «нежелательно» [6, с. 50].
Поддерживая идею отделения суда от администрации, дореволюционный отечественный полицеист Я. Степанов (1869 г.) ссылается в своих работах на немецкого автора Маунбрехера и указывает, что последний на основе норм немецкого права четко определяет разграничения и независимость судов. По мысли исследователя, «для судебных и административных дел» должны быть созданы специальные «присутственные места», независимые от иных органов и учреждений. Он предлагает введение дополнительной правовой защиты судей, которые «не могут быть подвергнуты ответственности за свои приговоры и без суда лишаемы своих мест». Указанная норма в то же время возлагает на них обязанность «судить… по совести и крайнему разумению». Именно это правило, как полагал ученый, должно защитить судей от «чьих бы то ни было предписаний» и иных мер, которые «ход правосудия стеснять не должны» [7, с. 15].
Еще французский полицеист Н. Деламар (1639—1723) выступал сторонником разграничения сферы компетенции судебной и полицейской власти, отмечая, что юстиция и полиция имеют разные сферы приложения. По сути своей они являются «прерогативами королевской власти». При этом, как считал ученый, «общая полиция» является исключительной компетенцией короля и выражается в ее предназначении служить «на общее благо» [3, с. 60]. С уверенностью можно сказать, что его взгляды демонстрируют приверженность эвдемонистической идее, которая определяет цель развития государства именно как «общее благо», к которому должны стремиться в своей деятельности представители судебной и полицейской власти.
С обоснованием необходимости судебного контроля над административно-полицейскими органами выступил на страницах своих сочинений дореволюционный профессор И.Т. Тарасов, указывая на тот факт, что отсутствует основание «различия между судебными и административными органами». Это обстоятельство привело его к заключению о «безусловной необходимости» в совмещении одним лицом судебных и административно-полицейских функций. В качестве практического примера он приводит английских мировых судей. Единственное, на что он предлагал обращать пристальное внимание, это род конкретных судебных функций, так как именно они могут быть «отмежованы административно-полицейским органам». Не меньшее значение в этой связи имеют и судебные гарантии их непосредственного осуществления [8, с. 46]. Автор также проводит мысль о том, что полицейский суд выступает «в качестве одного из средств полицейского принуждения», то есть служит орудием в руках как полиции, так и администрации. С этих позиций полицейский суд служит для достижения их целей, а не реализует возложенные на него законом «цели правосудия» [8, с. 74]. Следовательно, И.Т. Тарасов, как и рассмотренные ранее авторы, отстаивает необходимость отделения судебной власти от административной, аргументируя этот постулат, в частности, идеей о том, что цели полиции и правосудия различны.
Таким образом, исследователи-полицеисты в большинстве своем придерживались представления о том, что судебная власть должна быть отделена от исполнительной, то есть были сторонниками принципа разделения властей. Отсюда следует, что полицеисты не отвергали модель правового государства, основанную, разумеется, на этих основополагающих началах. С их точки зрения полицейское и правовое государства — это не антиподы, а вполне совместимые и даже дополняющие друг друга модели функционирования государства.
Вместе с тем, среди представителей немецкой полицеистики сложилось альтернативное мнение о соотношении судебной и административной власти, высказанное исследователями XIX века Пёлицем и Ф.Д.Э. Шлейермахером. Как отмечает дореволюционный исследователь Я.С. Степанов, первый допускал «две основные власти в государстве», относя к их числу законодательную и исполнительную. Их особенностью является сосредоточение власти в руках главы государства. Однако законодательная власть «осуществляется сообща с представителями интеллигенции и народа», а исполнительная представляет собой частную деятельность, заключающуюся в «обнародовании, исполнении, осуществлении основанных на Конституции постановлений законодательной власти. Именно власть исполнительная представлена главой государства и реализуется как им непосредственно, так и государственными органами. К последним относятся, в том числе, и судебные. Это подчеркивал и Шлейермахер в 1814 году [7, с. 38]. Отсюда следует, что вопрос о необходимости разделения властей разрешается этими авторами в ракурсе определения двух ветвей власти — законодательной и исполнительной, а судебная власть, в свою очередь, не должна выступать в качестве самостоятельной ветви. По мнению ученых, на практике она лишь представляет собой определенный аспект сущностных начал власти исполнительной. Таким образом, эта позиция идет вразрез с классическим пониманием принципа разделения властей, который был поддержан большинством представителей науки полицеистики как в России, так и за рубежом.
Другой не менее значимой проблемой, находящейся в поле зрения ученых-полицеистов XVIII — начала XX века, является определение функций судебной власти.
Профессор В.М. Гессен указывал, что ключевая функция суда, которая в исключительных случаях может быть осуществляема в том числе и административным органом, сужена определенными «процессуальными гарантиями». Во-первых, она преследует цели правосудия. Во-вторых, определяется самой категорией наказания, которое по сути своей «является не административным взысканием, а наказанием, наложенным по суду» [6, с. 50]. Следовательно, вопрос о том, каким именно органом осуществляется судебная власть, отходит на второй план. Отсюда видно, что автор проводит мысль об абсолютной прерогативе судебной власти на применение наказания в отличие от административной юстиции, которая вправе выносить лишь административное взыскание.
В.М. Гессен также отмечает, что признак наказуемости деяния соответственно обеспечивается, прежде всего, судом. В этой связи следует подчеркнуть, что И.Т. Тарасов обратил внимание на обвинительную функцию суда и его ограничительное значение для деятельности полиции. Он подчеркнул, что изначально «судебные функции полиции и администрации были весьма обширны». Автор относил к ним «всю следственную деятельность, обвинения на суде, и во многих случаях самый суд». Однако, принимая во внимание различия между администрацией, полицией и юстицией, делал оговорку, основанную на том, что «самостоятельная судебная власть полиции подверглась значительным ограничениям», в то время как в деятельности по обеспечению «наказуемости преступлений» полиция имела значение «служебного органа юстиции».
Руководствуясь этим положением, он отмечал, что судебная власть полиции (при чем, как самостоятельная, так и служебная) проявляется в следующих основных формах: «в совершении полицией отдельных следственных действий» и «в полицейском суде» [8, с. 67]. Вместе с тем, автор отмечает, что историческое развитие судебной и полицейской власти предполагало их теснейшее компетентностное и функциональное взаимодействие. В этом отношении являются показательными и применяемые им определения: «судебная власть полиции» и «полицейский суд». В дальнейшем, как справедливо отмечает И.Т. Тарасов, следствие отделяется от полиции. Основанием этого служит именной указ Александра II от 8 июня 1860 года, в котором император постановил разграничить «следственную часть», подведомственную судебным следователям, являющимся чиновниками Министерства юстиции от полиции [9]. Затем Судебными Уставами 20 ноября 1864 года судебная власть отделяется от администрации. С этого времени компетенция и функциональная направленность полиции и суда юридически разграничиваются.
В трудах полицеистов неоднократно прослеживается мысль о том, что правосудие представляет собой исключительно сложное многоплановое и чрезвычайно ответственное перед обществом явление, осуществление которого предполагает право и обязанность судьи решать судьбу человека. Этой особой функциональной направленностью органов правосудия объясняется пристальное отношение государства к принципам формирования кадрового корпуса судей. Так, в указанных Судебных уставах четко были прописаны требования, предъявляемые к мировым судьям. В частности, к ним относятся следующие: «Во-первых, имеют не менее 25-ти лет отроду; во-вторых, получили образование в высших или средних учебных заведениях, или выдержали соответствующее сему испытание, или же послужили не менее 3-х лет в таких должностях, при исправлении которых могли приобрести практические сведения при производстве судебных дел» [10].
Относительно определения статуса судей общих судов в Учреждении судебных установлений 20 ноября 1864 года регламентировалось, что судьями могут быть лица, «имеющие аттестаты университетов или других высших учебных заведений, об окончании курса юридических наук или о выдержании экзамена в сих науках или же доказавших на службе свои познания по судебной части» [10].
Представителями науки полицейского права также уделяется пристальное внимание принципам осуществления правосудия. Исследователь А.И. Елистратов подчеркивает особое значение профессионализма судей. Также в своих работах он указывает на важность и значимость таких принципов правосудия, как гласность, устность, несменяемость, равенство сторон. Это обстоятельство является особо актуальным при учете того, что и гражданский, и уголовный процесс «в делах административных» должен вести только «несменяемый судья в условиях гласности и устности производства и с признанием начал равноправия за сторонами в процессе» [5, с. 301].
Исследователь Я.О. Степанов уделил особое внимание принципу законности как в осуществлении правосудия, так и при исполнении полицейских функций государством. Он подчеркивал, что полицейские распоряжения не могут противоречить законам, а также «запрещать, приказывать или назначать наказания помимо закона». Это соответствует самому «духу судебной власти». Это касается и суждения о законности и правомочии действий административных чиновников, так как они «затрагивают права и подают повод к искам, что не есть дело полиции, а суда» [7, с. 38].
В целом подчеркнем, что анализ трудов ученых-полицеистов подтверждает их приверженность принципу разделения властей при независимости судебной власти от администрации. Кроме того, в поле их зрения находились такие вопросы, как принципы осуществления правосудия, принцип гласности, принцип несменяемости судей, принцип равенства сторон. Особое значение для авторов имел вопрос о профессионализме судей. Вместе с тем, несмотря на сложившиеся в полицеистской науке две точки зрения о соотношении ветвей власти — строгое разграничение компетенции между судом и полицией и контроль одной ветви власти над другой — полицеисты не исключали необходимость формирования более оптимальной системы управления и правосудия, основанной на эффективном взаимодействии судебных и административных органов, что свидетельствует о всесторонней проработке исследуемой темы, наличии нестандартного подхода к вопросу о соотношении ветвей власти.
Альтернативной точкой зрения могут считаться положения немецких полицеистов о соотношении судебной и административной власти, высказанные немецкими исследователями XIX века Пёлицем и Шлейермахером. Сформулированная ими позиция о необходимости разделения законодательной и исполнительной ветвей власти, понимании судебной ветви власти в качестве определенного аспекта сущностных начал исполнительной власти идет вразрез с классическим понимание принципа разделения властей, поддержанным большинством как отечественных, так и зарубежных ученых-полицеистов.
Таким образом, с точки зрения полицеистов, правовое и полицейское государство вполне совместимые и даже дополняющие друг друга модели функционирования государства. И несмотря на то, что, по мнению И.Т. Тарасова, цели полиции и правосудия различны, ход исторического развития полицейского и правового государства предполагает их теснейшее компетентностное и функциональное взаимодействие.
1. Моль фон Р. Наука о полиции по началам юридического государства. СПб.: Тип. В.И. Головина, 1871. 314 с.
2. Тихомирова М.Л. Развитие И.Е. Андреевским концепции полицейского права: дис. канд. юрид. наук. СПб., 2002. 177 с.
3. Андреева И.А. полицейская система Франции: генезис, формирование, развитие (вторая половина XVII - начало XXI в.): дис. д-ра юрид. наук. Омск, 2015. 396 с.
4. Андреевский И.Е. Репетиториум полицейского права. Харьков: Университетская типография, 1888. 165 с.
5. Елистратов А.И. Основные начала административного права. М.: Издание Г.А. Лемана, 1912. 332 с.
6. Гессен В.М. Лекции по полицейскому праву. СПб.: Издание студентов, 1907-1908. 195 с.
7. Степанов Я. Первые два периода самостоятельного существования науки о полиции в Германии: Исследование, написанное для получения степени доктора полицейского права Я. Степановым. Казань: Унив. тип., 1869. 90 с.
8. Тарасов И.Т. Учебник науки полицейского права. М.: Т-во «Печатня С.П. Яковлева», 1891. 364 с.
9. Именной указ, данный Правительствующему Сенату 8 июня 1960 года «Высочайше утвержденное учреждение судебных следователей» // ПСЗ РИ. Изд. 1-е. СПб.: Тип. Втор. Отд. Собств. Его Имп. Вел. Канц., 1862. Т. XXXV, ст. 35890.
10. Высочайше утвержденное Учреждение Судебных Установлений 20 ноября 1864 года // ПСЗ РИ. Изд. 1-е. СПб.: Тип. Втор. Отд. Собств. Его Имп. Вел. Канц., 1862. Т. XXXIX, ст. 41476.
